Станция первой очереди ленинградского метрополитена «Нарвская» открылась в ноябре 1955 года. Её центральный зал украшен скульптурными изображениями «людей труда» — учителей, селекционеров, врачей, кораблестроителей и представителей других профессий. Это самая «населённая» станция нашего города. Мы собрали разрозненную информацию об этих композициях, изучили архивные документы и даже нашли людей, которых увековечили скульпторы.
Авторы станции архитекторы Сергей Сперанский, Давид Гольдгор и Александр Васильев не участвовали в конкурсе проектов на оформление станций метрополитена первой очереди. В порядке личной инициативы они разработали проект, посвящённый 70-летию Иосифа Виссарионовича Сталина27. После длительных обсуждений именно эту работу поддержала архитектурная общественность. Сохранилось несколько эскизов подземного зала, позволяющих отследить ход творческого поиска. Скульптуры на углах пилонов задумывали изначально: на переднем плане — фигура воина, а вот об остальных сюжетах остаётся только догадываться.
Из-за скульптурных композиций станция напоминает столичную «Электрозаводскую». Однако там композиции размещены в центральной части пилона, а на станции «Нарвская» — на углах, при этом горельеф практически превращается в скульптуру.
В декабре 1952 года Исполком Ленсовета утвердил оформление будущей станции21. Тематикой стала революционная история Нарвской заставы, в районе которой и расположена станция. В торце зала — мозаичное панно со Сталиным, а на пилонах предстояло высечь из мрамора «фигуры людей, олицетворяющих мирный, созидательный труд страны победившего социализма». Скульптурных композиций должно было быть 48, из них повторяющихся изображений — 14. В итоге количество сократили. Сейчас на «Нарвской» — 12 сюжетов, каждый повторяется 4 раза.
Изготовление горельефов поручили скульпторам Ленинградского отделения Художественного фонда. Все они сделаны разными авторами, но в единой стилистике. По воспоминаниям скульптора Пирожковой, изначально у некоторых из них были другие сюжеты. Валентина Осиповна работала над «Путиловской стачкой» — забастовкой рабочих Путиловского (ныне Кировского) завода в феврале 1917 года. Горельеф был готов
Дело в том, что в период составления рабочей документации для «Нарвской», архитекторы занимались железнодорожным вокзалом Выборга. В результате выполнение заказа Ленметростроя приостановилось. Кроме того, каждый из авторов проектировал ещё несколько объектов. Из-за такого архитектурного «совместительства» происходили подобные казусы1.
Авторство ряда горельефов до сих пор спорно. Для его подтверждения мы обращались к потомкам скульпторов, личным делам в Центральном государственном архиве литературы и искусства, а также каталогам персональных выставок. Поскольку названий у композиций нет, то использовали терминологию из книги «Станции Ленинградского метро» 1957 года15.
Мы перечислили композиции в том порядке, как их видят сошедшие с эскалатора пассажиры (слева направо без учёта повторов). Некоторые скульпторы участвовали в оформлении других станций, поэтому добавили информацию и об этих работах.
И немного математики: изображений людей всего 156 (из них 20 — дети), 8 лошадей, 4 курицы и 20 цыплят.
Зимой 2015 года в Метрострой обратилась финско-американская художница Лииса Робертс, которая искала изображённых на «Нарвской» людей для творческого проекта. Прошло несколько встреч с участниками строительства первой очереди Ленинградского метро18. Ветераны утверждали, что для горельефов позировали представители конкретных профессий. Якобы так отмечали их трудовые заслуги. Однако конкретных имён не называли. Возможно, это отсылка к той же «Электрозаводской» — первоначально там хотели разместить бюсты передовиков производства, но списки постоянно менялись и в итоге от идеи отказались. Опрошенные родственники скульпторов утверждают, что прототипов не было. Для «Нарвской» позировали случайные натурщики, чей типаж соответствовал тому или иному образу.
Однако некоторых прототипов всё-таки удалось отыскать. Журналисты газеты «Метростроитель» выяснили, что у горельефа «Советские войны» есть реальная история.
В композиции изображены солдаты, одному из которых девочка дарит цветы. Оказалось, что скульптор Нина Слободинская ходила с сыном на парад. Впечатлённый действом, мальчик сорвал цветы и подбежал к солдату. Этот эпизод Нина Конрадовна и отразила в горельефе, придав девочке с букетом черты сына — Андрея Гнездилова19. Он стал врачом-психотерапевтом, создал первый в России хоспис. Пообщаться с Андреем Владимировичем не удалось, его не стало в 2022 году.
В одном из краеведческих сообществ мы нашли следующий пост:
«А я сижу на станции метро „Нарвская“ с ребёночком на руках, рядом моя подруга в халате, — рассказывает моя соседка, очень пожилая дама, в прошлом педиатр. — Я в платье — у меня тогда одно было. Мы на первом курсе учились, у подружки соседкой скульптор была — вот она нас и попросила позировать». «А ребёночек чей?» — спрашиваю. Соседка машет рукой: «Пупс пластмассовый». Вот так выясняется, что рядом живут герои монументальных произведений16.
К сожалению, узнать подробности у автора этого поста не вышло. Горельеф «Врачи» сделала Валентина Пирожкова. Из её личного дела известно, что в середине 1950-х скульптор жила в Батенинском жилмассиве23. Он расположен неподалёку от Ленинградского педиатрического института на Лесном проспекте, поэтому соседкой Пирожковой вполне могла быть студентка-медик.
В композиции «Строители» один персонаж держит в руках миниатюрный вестибюль «Нарвской». Эдакая отсылка к создателю Исаакиевского собора Огюсту Монферрану, который на западном портике поместил своё изображение с макетом здания. В одном из интервью архитектор Александр Константинов утверждал, что это Давид Гольдгор5.
Свидетельство вполне достоверно, ведь долгое время Константинов работал под руководством Давида Семёновича в мастерской № 5 «ЛенНИИпроекта». Только непонятно, почему нет изображений других авторов — Сергея Сперанского и Александра Васильева.
В ходе исследования мы побывали в гостях у дочери Елены Челпановой — автора горельефа «Учащиеся». Нина Борисовна тоже стала скульптором. Она поделилась воспоминаниями о матери, а также показала фотографии из семейного архива.
Елена Георгиевна родилась 22 апреля 1915 года в Петрограде. Детство и юность провела в маленьком южном городе Ейске. В 1930 году вернулась в родной город, где закончила архитектурный техникум. Несколько лет проработала архитектором, затем поступила на скульптурный факультет Института имени И. Е. Репина Академии художеств СССР.
Великая Отечественная война застала её студенткой. Самые тяжёлые дни блокады она провела в осаждённом Ленинграде, делала обмеры архитектурных объектов, дежурила на крышах и гасила зажигалки. В феврале 1942 года вместе с Академией художеств эвакуировалась в Узбекистан, а в 1945 году вернулась в Ленинград и продолжила учёбу.
Челпанова занималась реставрацией в Строгановском, Шуваловском и Мраморном дворцах, а также залах Русского музея. В Троицком соборе Александро-Невской лавры по фотографиям воссоздала фигуры святых Ольги и Петра.
Елена Георгиевна много работала в области монументальной скульптуры. В числе её работ — рельефы в зале ожидания Московского вокзала, на фасаде детской больницы Кронштадта и вокзала города Пушкина. Под руководством Веры Исаевой трудилась над созданием монумента «Мать-Родина» на Пискарёвском мемориальном кладбище.
В середине 1950-х скульптор занимала бывшую мастерскую Николая Рериха на наб. реки Мойки д. 83. Там же выполнялась скульптурная композиция для станции «Нарвская».
На горельефе изображена учительница и три ученицы. Когда Челпанова работала над ним, её дочери было пять лет. Казалось бы, лучшей модели не придумать. Однако Елена Георгиевна опасалась увековечивать близких. Однажды она вылепила фигуру Нины, а на следующий день та попала в больницу. Совпадение, но с позированием больше не рисковали. Так что прототипов «Учащихся» нет, это собирательный образ.
Участвовать в оформлении подземки было почётно, но особенно эту работу Елена Челпанова не выделяла. Зато коллеги по творческому цеху и искусствоведы считали горельеф удачным. Так, автор книги «Монументальная и декоративная скульптура Ленинграда» отмечала: «Художницей зорко подмечены и умело переданы позы детей. Масштаб фигур девочек-школьниц хорошо согласуется с высотой пилонов»12.
А ещё Нина Борисовна поделилась трогательной приметой. Когда она приезжала в Кировский универмаг около «Нарвской», то всегда загадывала, чтобы вагон остановился у маминого горельефа. Если это происходило, то день был удачным.
Одного прототипа мы нашли благодаря газете «Ленинградский метростроитель». В заметке по случаю 20-летия пуска первой очереди упоминалось, что среди горельефов на станции «Нарвская» изображён бригадир проходчиков Андрей Китовцев10. Подтверждают это и более поздние газетные публикации9.
С начала строительства подземки, тема героического труда его создателей привлекала деятелей искусства. В 1948–49 годах группа скульпторов работала над портретами ленинградских метростроевцев. Ваятели спускались в шахты, приходили в общежитие строителей18. Планировалось, что произведения отправят на Всесоюзную художественную выставку в Москву в конце 1949 года14. В творческий коллектив входил и скульптор Александр Игнатьев. Впоследствии, когда он получил задание на оформление «Нарвской», то метростроевец с отбойным молотком стал ключевым в его горельефе.
Узнать некоторые факты из биографии Китовцева помогли документы Центрального государственного архива историко-политических документов, а также публикации ведомственной газеты. Андрей Иванович родился в Вологодской области. Работал трактористом в колхозе, а после службы в армии приехал в Ленинград. В апреле 1941 года устроился на Метрострой (тогда Строительство № 5 НКПС)22. Во время войны участвовал в восстановлении железнодорожных путей, отмечен медалью «За оборону Ленинграда». В его наградном листе написано: «Отличный, серьёзный бригадир. Хороший товарищ, в выполнении заданий настойчив, самоотверженен. Аккуратен, хорошо ведёт бригаду»20.
В мирное время Китовцев стал бригадиром проходчиков на участке между будущими станциями «Пушкинская» и «Технологический институт». Чтобы повысить производительность труда Андрей Иванович, как ни странно, сократил численность бригады. Оказалось, что вести проходку лучше вдвоём, так работники не мешали друг другу. В конце каждой смены подводили итоги — звенья соревновались между собой. В результате месячный план выполнили
«После работы Китовцев обычно не сразу уходит из забоя, — вспоминал один из проходчиков. — Он сначала проследит, как у нас пойдёт дело, расскажет, как лучше отваливать породу, быстрее ставить крепление. Объясняет Андрей Иванович всегда толково, спокойно»6.
Правительство высоко оценило вклад Андрея Китовцева в строительство первой очереди метрополитена, он получил орден Трудового Красного Знамени8. В 1957 году Китовцева выдвинули кандидатом в депутаты Фрунзенского райсовета4.
Исход выборов неизвестен, да и следы знаменитого проходчика с этого времени теряются. А горельеф «Метростроевцы» стал своеобразным памятником тем, кто начинал строить подземку в нашем городе. В 2017 году в управлении Метростроя на Загородном проспекте хотели установить его копию. В итоге от идеи отказались, там появилась другая скульптурная композиция3.
В Центральном государственном архиве литературы и искусства сохранился протокол собрания скульпторов, которое прошло накануне открытия метро. Участники оформления «Нарвской» жаловались, что недобросовестная формовка исказила черты их гипсовых моделей. Действительно, судя по сохранившимся в архивах скульпторов снимкам, фигуры на станции менее проработаны.
Изначально ваятели рассчитывали увидеть свои произведения в мраморе. Однако вследствие объявленного Никитой Сергеевичем Хрущёвым на Всесоюзном совещании строителей 7 декабря 1954 года курса на экономию средств, приняли решение изготовить скульптуры из смеси бетона и мраморной крошки. Произошло это уже в процессе отделочных работ28.
К тому же такой материал не переносит влаги. Поэтому, когда станцию готовили к открытию, горельефы очищали щётками с металлическим ворсом, что также не пошло им на пользу. С некоторыми сокращениями приводим реплики участников этого заседания24.
Скоро открывается метро. Я рассказываю вам своё личное впечатление, но я скажу его открыто: на станции «Нарвская», там представлены наши работы, около 10–12 авторов. Это целый ряд барельефов на пилонах нижнего зала. Когда смотришь на эти вещи, то кажется (за одним лишь исключением), что их исполнил один человек. Это исключение, как мне кажется, вещь Челпановой [автор горельефа «Учащиеся»], сделанная в своём роде, а все остальные вещи очень близки. Знающие авторов могут распознать, чьи это работы. Но даже и профессионалам с трудом это удаётся, а если зрители сторонние будут смотреть на эти вещи, то они покажутся им одноликими.
Эти барельефы стояли в мастерской полгода и палец о палец никто не ударил. Их хотели делать в мраморе. Когда мы уехали, их ободрали и забрали, а потом ещё взяли троянку [стальное зубило, которое оставляет на поверхности рифлёные полосы] и прошлись по ним. <...> Я не знаю, что мне делать! Я пошёл на фабрику и начал искать концы. Там нет человека, который бы отвечал за это дело. Разбили оригиналы четырёх моих барельефов, ободранных троянкой. Я посмотрел, как они формовались: каждая складка замазана глиной. На станке у оригинала всё замазано глиной. Приходите, посмотрите, они там есть! После этого их ещё ободрали троянкой. Головы и руки были отрезаны, а потом кое-как «присобачены».
Разрешите мне сказать. Я участница этого метро и очень переживаю эту работу. Я всё лето была на фабрике, а теперь, когда спускаюсь в метро и меня спрашивают, хорошее ли метро, то говорю, что мне стыдно! <...> Я считала за честь работать там. Я много лет не работала.
В мае в газете было напечатано: «Рельефы выполнены в мраморе». Это ложь! Мрамор — крошка. Пористый, его стыдно на десятый этаж ставить.
В это время мне дали после больницы путёвку в Ригу, отсутствовали и остальные скульпторы, один Черницкий всё время добросовестно работал, и как раз у него руки на скульптуре хорошо проработаны [горельеф «Строители»]. Лёлина работа [речь об «Учащихся» Елены Челпановой] была поручена хорошему мраморщику, честному человеку, который сказал: «Я без Лёли ничего делать не буду, ничего не изменю».
Из мастеров Стефан Рихва — хороший, трудолюбивый, честный, но он чужой человек, с нашими контакта не держал, а решил работать своим модернизированным способом. Я сделала обыкновенные женские ноги, даже немного косолапые, вот как у меня. А он провёл троянкой и сделал тоненькие ножки. Они были в гипсе обточены, складки были замазаны глиной, после этого ничего нельзя было сделать.
Затем пришёл Аникушин, и я спросила у него: «Что же это будет? Видите, как у нас получается». Аникушин собирался в отпуск и обеспокоенный тем, что увидел сказал: «Обязательно нужно кого-нибудь из скульпторов оставить. Пусть остаётся Пирожкова». Что могла я одна за двадцать дней сделать? Деформация началась в формовке, а потом продолжалась в насечке.
Это единственная моя работа и она меня обесчестила. Это начало и конец! <...> До открытия метро осталось пятнадцать дней. Надо скульпторам отказаться и снять эти работы. Они нас только позорят!
Из-за чего получилось, что эти рельефы практически в мраморе не вышли? Во-первых, у нас имеется товарищ Стамов и имеется за спиной у него художественный совет. Собственно, даже не художественный совет, а сама практика такова, что раз автор получил деньги — он ничего не может сделать, хотя бы и пытался вмешаться, как пыталась это сделать Пирожкова и я. А если бы автор нёс ответственность до конца, то он и ставил бы свою вещь. <...> Второй этап — это материал. Получилось то, что рельефы не могли быть осуществлены в мраморе. Они пролежали полгода. Автор не мог в это вмешаться.
Лучше удались те рельефы, которые шли под непосредственным наблюдением автора и были в хороших руках. Хуже было с теми, которые шли по рукам не очень серьёзным и без наблюдения автора, те очень сильно потерпели. Если сейчас эта ошибка допущена, то дальше должен быть поставлен вопрос о замене их теми же авторами.
Игнатьев: А я пойду и просто распилю свой барельеф!
Исаева: Автор не может этого сделать.
Мы сегодня спускались туда и наблюдали интересную вещь. Оказывается, что этот материал, нахождение которого было поставлено в заслугу нашему директору, непригоден для метро — его нельзя мыть, его нужно чистить кордщётками или троянками, и, пока идёт строительство, пришлось уже два раза чистить, а благодаря такому способу рельеф постепенно превращается в барельеф. Фигуры становятся всё тоньше, а головы стали с кулачок.
Тем не менее худсовет по скульптуре Ленинградского отделения Художественного фонда СССР все работы принял. Станция открылась в срок.
Некоторые критиковали горельефы на только что открывшейся станции. Так, искусствовед Галина Прибульская писала: «Помещённые в нишах на углах пилонов скульптурные группы ещё раз подтверждают неуместность расположения скульптур на пилонах. Впечатление придавленности фигур. Помимо того они вырываются по цвету. Такое размещение скульптур могло быть уместным лишь в том случае, если бы скульптуры высекли в том же мраморе, что и пилоны. Они составляли бы с пилонами единое целое. Выполненные из цементной крошки, они как по фактуре, так и по цвету вырываются из пилонов»26.
На открытке 1956 года видно, что скульптурные композиции были другого цвета. Со временем они потемнели и стали выделяться на фоне мраморных пилонов.
Известно, что в 1985 года на станции собиралась выездная комиссия для обсуждения реставрации горельефов. В неё вошли архитекторы, работники метрополитена, а также представитель Союза Художников Александр Черницкий (автор композиции «Строители»)11. С момента открытия произошёл естественный процесс старения бетона. Несмотря на качественный и своевременный уход, горельефы потемнели. Вернуть композициям первоначальный вид сочли невозможным. Механическая обработка или использование химикатов для осветления привели бы к порче и искажению скульптур.
Комиссия предложила радикальное решение — замену скульптур на аналогичные из белого полированного мрамора, как это предусматривал первоначальный проект. Мрамора требовалось более 50 кубометров, также надо было заключить договоры со скульпторами. Всё это требовало больших финансовых затрат, средств у метрополитена на это не было, поэтому от замены горельефов отказались.
Изображение горельефов со станции «Нарвская» печатали на открытках, они появлялись в газетах и даже на игрушке «Ленинградское метро». Кадры с изображением станции попали в фильм «Шаг навстречу» 1975 года. Героиня Людмилы Гурченко спускается на станцию, там же оказывается её сосед по многоквартирному дому. На несколько мгновений в кадре появляются горельефы в подземном зале.
Станция стала своеобразным памятником эпохи. Будете на «Нарвской» — задержитесь на минутку и просто вглядитесь в эти лица.
Статья написана Евгенией Диюк в соавторстве с Михаилом Крайновым.
Выражаем благодарность Нине Борисовне Челпановой и Елене Бочаровой, Ксении Самариной, Дмитрию Графову, Константину Ивачёву, Андрею Михайловичу Жданову, Павлу Петровичу Игнатьеву
При использовании материалов ссылка на «Несбывшийся Ленинград» обязательна.
—
Список использованной литературы и источников
1 Андреев Н. Архитекторы-совместители срывают отделку станций метро // Ленинградское метро. — 1953. — № 60 (1144). — С. 1.
2 Валентина Осиповна Пирожкова. Выставка произведений. Каталог. — Художник РСФСР, 1979. — С. 5.
3 Гигиняк Е. «Сбойка» — усталая радость Ярослава Баркова // Метростроитель. — 2017. — № 10 (3736). — С. 7.
4 Кандидаты метростроевцев // Ленинградское метро. — 1957. — № 14 (1513). — С. 1.
5 Константинов А. Об архитекторах первой очереди Ленинградского метрополитена и проекте новой станции «Адмиралтейская» : [сайт]. — URL: http://www.archjournal.ru/ rus/06%2047%202007 /60.htm (дата обращения 31.03.2024).
6 Коптелов П. Помогая друг другу // Строитель. — 1948. — № 1 (567). — С. 1.
7 Ленинградское метро. — 1949. — № 1-2 (670-71). — С. 2.
8 Ленинградское метро. — 1955. — № 92-93 (1385). — С. 1.
9 Музы дружат с Метростроем // Ленинградский метростроитель. — 1980. — № 43 (2755). — С. 4.
10 Они вступили в строй первыми // Ленинградский метростроитель. — 1975. — № 42 (2509). — С. 4.
11 Павлов Е. С. Сооруженцы. Летопись службы тоннельных сооружений Ленинградско-Петербургского метрополитена 1955-2002. — Сфинск СПб, 2004. — С. 205-206.
12 Петрова Е. Н. Монументальная и декоративная скульптура Ленинграда. — Художник РСФСР, 1961. — С. 23.
13 Победа коллектива // Ленинградское метро. — 1950. — № 11 (783). — С. 6.
14 Скульптуры стахановцев метро // Ленинградское метро. — 1949. — № 21 (690). — С. 1.
15 Соколов А. М. Станции Ленинградского метро. — Л.: Госстройиздат, 1957. — С. 94.
16 Станция метро «Нарвская» как гимн труду. От Ветеранов до Стачек (дворами и не дворами) : [сайт]. — URL: https://vk.com/veterkispb ?w=wall-106020810_423 &ysclid= lufvasv2h2583654611 (дата обращения 31.03.2024).
17 Стахановцы метро. Скульптурные портреты передовиков строительства // Ленинградское метро. — 1950. — № 3 (780). — С. 1.
18 Художественный проект // Метростроитель. — 2015. — № 2 (3705). — С. 2.
19 Цветы солдатам дарил мальчик, а не девочка // Метростроитель. — 2016. — № 3 (3718). — С. 8.
20 Центральный государственный архив Санкт-Петербурга (ЦГА СПб). Ф. Р-7384. Оп. 38. Д. 622. Л. 96. (Списки рабочих и служащих Строительно-восстановительного Управления № 5 НКПС, награждённых медалью «За оборону Ленинграда».)
21 Центральный государственный архив историко-политических документов (ЦГАИПД СПб). Ф. Р-25. Оп. 61. Д. 54. Л. 28. (Справки транспортного отдела на имя секретаря горкома КПСС.)
22 ЦГАИПД СПб. Ф. Р-413. Оп. 8. Д. 401. Л. 2. (Китовцев Андрей Иванович.)
23 Центральный государственный архив литературы и искусства Санкт-Петербурга (ЦГАЛИ СПб). Ф. Р-78. Оп. 3 2. Д. 275. Л. 3. (Валентина Осиповна Пирожкова.)
24 ЦГАЛИ СПб. Ф. Р-78. Оп. 4-1. Д. 310. ЛЛ. 76-91. (Стенограмма общего собрания членов секции по обсуждению статей центральной печати об искусстве.)
25 Там же. Л. 82.
26 ЦГАЛИ СПб. Ф. Р-78. Оп. 4 1. Д. 558. Л. 14. (Прибульская Г. Б. «Художественное решение станций Ленинградского метрополитена». Статья. Рук.)
27 ЦГАЛИ СПб. Ф. Р-341. Оп. 1-1. Д. 247. Л. 3. (Стенографический отчёт общественного обсуждения проектов станций Ленинградского метрополитена.)
28 Черняк А. Без мрамора и гранита // Ленинградское метро. — 1955. — № 11 (1303). — С. 1.